Четырнадцать лет я веду в нашей газете благотворительную рубрику. Обычно в нее обращаются взрослые — просят и за своих, и за чужих. Но недавно впервые позвонил ребенок. Очень взрослый ребенок.
«Разве можно в 17 лет умереть?!»
— У меня умирает одноклассница — прозвучал в телефонной трубке мальчишеский голос. — Пожалуйста, помогите нам спасти ее!
— Нам — это кому? — немного опешила я.
— Одноклассникам Риты Алькаевой из одиннадцатого класса 405-й школы Восточного административного округа Москвы! — отрапортовал парень. — Мы всем классом собираем, всей школой! Даже младшеклашки поделки свои продают на ярмарке, чтобы денег на лечение добыть. Мы все пошли работать — раздаем рекламные листовки обувного магазина. А еще концерт благотворительный подготовили, и зал в префектуре под него выбили, чтобы все жители района «Ивановское» могли прийти. Билеты распространяем, уже 400 штук продали! А еще флешмоб организовали — уличный танец, который иллюстрирует историю больной девочки, которую спасают друзья. Мы его в футболках с портретом Риты исполняем. А еще мы сказали родителям, что выпускной нам не нужен! Ни костюмы, ни бальные платья, ни праздник… Все деньги — Рите, ей нужнее! Как мы будем праздновать, если она умрет? Ведь российские врачи уже отказались лечить ее. Теперь только один шанс — Германия! Разве может человек в 17 лет умереть?
Я опущу подробности того, как я, продолжая мыслить стереотипно, пыталась найти взрослых, которые «все это затеяли» — не нашла.
Все сказанное юношей подтвердилось.