Тот вечер стал для меня особым. Я понял многое и всё сразу.
День начинался как обычно: трезвон надоедливого будильника на пыльной тумбочке около 20 минут, завтрак на скорую руку, ожидание троллейбуса, работа. Опять поругался с шефом, ну, и что? Испорченное настроение? Для меня не впервой.
Я возвращался домой на старом городском транспорте. Троллейбус был почти пустой. Я молча смотрел в окно и думал о том, что будет завтра. Меня убивала моя скучная личная жизнь. Ни жены, ни детей. Я одинок. И этому причина – мое неумение общаться с девушками. Мне об этом говорили многие: сами девушки, родители, друзья. Я всегда грубо отвечал на все их замечания одинаково:
– Вся моя жизнь впереди, я встречу еще много девушек, и уж обязательно одна из них станет моей женой.
Я тяжело вздохнул, и мой взгляд упал на девушку, которая только что вошла в троллейбус. Ей было около 16 лет, юбка небрежно помята, куртка расстегнута, волосы растрепаны. Я сначала подумал, что это маленькая распутница, но в этот момент она быстро оглянулась на меня, как будто услышала мои мысли. Я увидел: она плакала. Её веки опухли, глаза были красные, усталые. Черная тушь для ресниц стекала маленькой струйкой по белой щеке.
Я дрогнул и отвернулся от неё. Девушка села ко мне спиной через 4 сиденья, на улице было темно, и я мог прекрасно видеть отражение ее заплаканного лица в стекле. Она смотрела в окно, но не на улицу, не на свое отражение, она смотрела в пустоту. Ее маленькое тело нервно содрогалось от рыданий, маленькие, красные от ветра руки бездельно лежали на острых коленях. Мне стало жаль ее. Чувства сожаленья и невероятного любопытства охватили меня. Я мысленно перебирал все возможные причины слез этой маленькой девочки, но никак не мог найти самое, на мой взгляд, верное объяснение.
– Эх, любовь, любовь! – усмехнулась кондуктор, отрывая девушке билетик. Девочка быстро посмотрела на нее, бледные губы ее дрогнули. «Не троньте мою ранку, она заживет, только не надо никаких слов!» – говорило все ее выражение лица.
И тут меня точно кто-то стукнул по голове. Любовь… Я закрыл глаза правой рукой и с болью в сердце вспомнил Оксану.
Мы познакомились на улице. Тогда я был красивым, самовлюбленным мальчишкой. Нам было по 20. Мы понравились друг другу с первого взгляда. Меня очаровали ее большие зелено-голубые глаза. Они опьяняли меня, кружили голову… я сходил по ней с ума. Самое главное – она любила меня, по-настоящему, по-взрослому. Я тогда был далек от этих чувств. Оксана была готова ради меня на всё, она могла пойти на любые жертвы… И я пользовался ее любовью, сначала не осознавая этого, потом нагло и бессовестно.
Я был влюблен в нее, но мне становилось с каждым днем все более скучно с ней. Она была постоянна. Каждый день целовала мои щеки, губы, руки, пока я разговаривал, ел, спал. Она прижималась ко мне и что-то шептала долго-долго. Нет, секса у нас не было с ней, он мне был не нужен. С ней я получал душевное удовольствие. Теперь я могу сказать, что оно сильнее любого оргазма, уж поверьте, хотя в 20 лет я думал иначе.
С каждым днем эти простые человеческие ласки мне надоедали. Я стал раздражителен, кричал на нее, она тихо плакала и прощала. Я мог ударить ее, когда терпение выходило за предел, она молчала, смотрела в глаза и снова тихо плакала. Мне становилось ее жалко, я поначалу просил прощение, а потом перестал…
Встретилась новая девочка, за ней вторая, третья, а моя Оксана каждый день сидела у окна и со слезами тревоги и тоски ждала меня, а я приходил все реже и реже.
Так прошли две недели, она решила все выяснить сама и пришла ко мне домой. Я сказал, что больше не люблю ее…Большие, некогда любимые мною глаза наполнились слезами. Я пытался ее успокоить, обнимал, целовал, тем самым делая ей еще больнее, а она, ничего не говоря, мотала головой и постоянно шептала:
– Зачем ты так со мной?
Она пошла на остановку, такая заплаканная, как и эта девушка зашла в троллейбус, села, наверное, на сидение сбоку и думала обо мне, о том, какой я подлец и эгоист, неблагодарный и наглый.
– Мужчина, конечная! – крикнула кондуктор. Я открыл глаза, девушки уже не было, я медленно сошел с троллейбуса и, все еще не понимая, что я проехал свою остановку, остановился в недоумении. «Конечная! – подумал я. – Здесь живет Оксана!» Я смело решил зайти к ней, но страх остановил меня, а если она вышла замуж и не живет здесь больше? «Да, конечно, у нее ведь такие красивые глаза, у нее точно есть муж!» – размышлял я, но продолжал шагать в сторону ее дома.
Знакомый двор, двуместные качели, на которых мы любили сидеть, а вот и скамейка… Помню, что тогда была осень, мы долго сидели на ней и молчали, слушая шелест желтых листьев, которые ветром поднимались с асфальта и падали у наших ног. Сердце забилось сильнее. Каждый мой шаг давался с трудом. Иногда хотелось скорее бежать, я жаждал встречи, а иногда – просто развернуться и уйти. Я заплакал, наверное, это были слёзы раскаяния или страха…
Подъезд, лестницы, этаж, стальная дверь, номер 88. Я замер. Щелкнул замок, и передо мной показалась пожилая женщина в синей пижаме. Седые длинные волосы лежали на ее острых, худых плечах. Она была сердита но, отворив дверь и увидев меня, изменилась: морщинки на лбу расправились, на сухих губах мелькнула улыбка.
– Пришел-таки! – шепнула она. Это была мама Оксаны, она хорошо знала меня и вместе со своей дочерью переживала все наши ссоры и радости.
– Пришел… – растерянно проговорил я. – А вы что ждали?
Елена Александровна глубоко вздохнула и предложила мне войти. Я шагнул в квартиру – в нос ударил резкий аромат каких-то сухих трав, настоек, приправ. Женщина закашляла, укрылась какой-то белой тряпкой и, сотрясаясь в сухом кашле, глазами показала мне портрет, висевший на стене. Там была Оксана. Она сидела за столом, ее красивое лицо смотрело прямо на меня, а большие глаза шептали: «Зря ты так со мной». Я чуть покраснел, не знаю от чего, от стыда или от душного воздуха.
– Это Оксаночка наша… – тихо сказала Елена Александровна. Я взглянул в старое лицо женщины. «Как она изменилась, вот что делает с людьми время!» В ее морщинистых глазах блеснули слёзы, словно бусинки. По моей спине пробежали мурашки, я предчувствовал плохие новости.
Женщина, хромая зашла в комнату, ничего не говоря, присела перед сундуком и медленно начала там что-то искать.
Я ничего у нее не спрашивал, мои глаза бегали по комнате, по той самой комнате, в которой мы так часто сидели, целовались. Все было как прежде: кровать, стол, сундук, книжный шкаф, на стенах картины, изображающие различные времена года, на столе мой портрет. «Сколько лет прошло?» – подумал я.
– 11 лет. – Прошептала Елена Александровна, будто отвечая на мой вопрос. – Прошли годы, вот, тебе это…
Она протянула мне желтый листок, вдвое сложенный квадратиком. Дрожащими руками я хотел развернуть.
– Дома прочтешь, там и поплачешь, – совершенно серьезно проговорила мама и ответила на мой немой вопрос: «Что случилось?» – Оксана умерла 8 лет назад. Как сейчас помню этот день, – голос ее дрогнул, тело, казалось, еще больше сгорбилось, глаза опустились вниз.
Я задрожал в волненье, ноги мои подкосились, я тяжело плюхнулся на кровать рядом с несчастной матерью.
– В тот день, когда ты ее бросил, она пришла вся в слезах, я сразу поняла, в чем дело. Оксана не сказала ни слова, легла в постель и не вставала где-то 3 месяца. У нее была горячка. Она плохо спала, ничего не ела, похудела бедняжка, одни глаза были…красивые… – Елена Александровна остановилась, откашлялась и продолжила:
– Днем она молча смотрела в потолок, плакала все время… О тебе (глаза блеснули холодной злостью). Прошло немного, она поднялась, стала что-то делать, а тут ей диагноз поставили…
– Какой? – ужаснулся я.
– Сердце слабое… слой миокарды какой-то… Оксана мужественно выслушала врача, ни слова не говоря. Слегла и умерла скоро. Она ведь без тебя эти три года как маялась! Сколько слёз! А ты ведь, подлец, ни разу о ней не вспомнил. Она всю душу, всю себя тебе отдала и все твердила: «Нет, мама моя, он придет, одумается, Олег придет, и я тогда выживу, обязательно выживу».
Елена Александровна замолчала, глотая комок в горле. Я чувствовал, что краснею, но кому сейчас нужно было мое раскаяние?
– Последние дни своей жизни, она все в окно смотрела, высматривала кого-то, а глаза такие пустые-пустые, у меня от ее взгляда сердце замирало. Я заплачу, уйду в кухню, чтоб она не видела и реву…
– Елена Александровна, – сдавленным голосом проговорил я, – простите меня! – я кинулся перед ней на колени, старая женщина даже не дернулась, ни одна жилочка, ни одна морщинка не шевельнулась на ее бледном лице, полном страданий и переживаний.
– Иди домой, Олег. Для меня главное, что ты пришел, пусть поздно, но все же вспомнил о моей Оксане.
Я быстро поднялся, направился к выходу, но вдруг вернулся, снова встал на колени перед Еленой Александровной, взял ее худую жилистую руку и приложил к своим губам. Ее холодная рука пахла пихтовым маслом, которым она мазала руки. Этот приятный аромат еще долго оставался на моем лице.
Я снова сидел в троллейбусе, в руках была записка. Я не мог больше терпеть и развернул ее. На смятом листке я узнал красивый почерк Оксаны. Сердце бешено забилось.
«Здравствуй, мой Олег! Вот ты и пришел ко мне, жаль, что я тебя не вижу. Не вижу твоих красивых глаз, твою улыбку, которую ты даришь давно уже другим. Зря ты так…Я ведь так тебя люблю! Ты для меня воздух, ты мой свет, но тебя нет рядом, и я не хочу жить. Нет у меня смысла встречать дни без тебя. Если бы мы остались, о, как бы ты был счастлив! Я сделала бы для тебя все, что ты захотел. Ты не понял, но только я любила тебя так сильно. Я среди тысячи твоих недостатков нашла одно достоинство и полюбила тебя всей душой. Не плач…Ты никогда не любил меня! И пришел, лишь потому что вспомнил маленькую дурочку, которая, задыхаясь, просто любила тебя. Нет, я не злюсь на тебя. Тебе плохо, и я прощаю тебе все, чтоб тебе дальше жилось легко и спокойно, пока мое безжизненное тело холодеет под землей. Я умираю, я приношу себя в жертвы ради твоего счастья.
Обещаю, что, если я попаду в рай, я попрошу Бога сжалиться над тобой и простить тебе все грехи… А если не простит, то ты останешься один… Хотя нет, со мной. Я всегда буду рядом с тобой. Я буду лучами солнца, которые будят тебя по утрам, я буду первым снегом на карнизе твоего окна, я буду крошечной снежинкой на твоих ресницах, каплей дождя на твоей руке. Я буду ветром, обдуваемым твое красивое лицо, я буду свежим воздухом, который ты будешь с наслаждением вдыхать в легкие… Прощай, мне уже пора, я вижу в окне розовую лестницу. Там стоят люди, много людей и все с улыбкой смотрят на меня. Меня уже ждут… Прощай, мой ангел!»
В это время троллейбус остановился, и я вышел на свою остановку. На улице шел дождь. Я забежал под крышу, но вдруг вспомнил строки из письма…Крупные капли падали на мое лицо, поднятое вверх. На улице было пусто, я плакал, плакал и, не переставая, шептал: «Если бы я знал, Оксана! Прости! Я люблю тебя, Оксана! Люблю!»
В небе сверкнула молния, раздался гром, повсюду сработала сигнализация машин. Я хотел было идти, но вдруг ясно увидел в небе какой-то силуэт. Появилась окруженная белым туманом розовая лестница, которая вела куда-то вверх. По ней спускалась молодая девушка в белом длинном платье, волосы красиво лежали на плечах. Это была Оксана.
Я бросился к ней навстречу.
– Оксана! Это ты?! – закричал я.
Она кивнула головой, улыбнулась и протянула мне руку, ни слова не говоря.
– Что это? – удивленно проговорил я. – Я сплю?
– Как я ждала тебя! – ее голос звучал четко и ясно, но губы не шевелились.
– Я теперь с тобой? – прошептал я вслух, так же, как и Оксана, не шевеля губами.
– Да, мой ангел. Я пришла за тобой.
– А ты простила меня?
– Конечно, любимый…
Еще по теме
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии
