Вы здесь

Ангел с пышными кудрями

56
0
25860
Ангел с пышными кудрями

Рядом внезапно остановилась машина, и она плюхнулась на переднее сиденье, даже не подумав о том, что – а почему, собственно? Почему такси остановилось в неположенном месте, вовсе не на остановке?

Город готовился к новогоднему празднику, люди закупали продукты, подарки и спешили домой; в магазинах и на остановках возникали очереди, от которых, в общем-то, все уже успели отвыкнуть. Продуктов Таня набрала в своем магазине (в своем – не смысле владения, а в смысле, что всю жизнь там проработала), а вот подарками загрузилась в универсаме: дочери – красивый, словно ручной вязки, шарф, зятю, заядлому рыбаку, спиннинг, внучке – плеер. Еще одного подарка она покупать не будет – пропала необходимость…

Дождаться автобуса? Пойти до дома пешком? Пока размышляла, рядом внезапно остановилась машина, и она плюхнулась на переднее сиденье, даже не подумав о том, что – а почему, собственно? Почему такси остановилось в неположенном месте, вовсе не на остановке?

– Куда едем?

– Домой, конечно.

Она назвала адрес. Машина легко тронулась с места и не спеша покатила по проспекту. По радио звучала хорошая музыка, и водитель был неболтливый. Хотя спросить ее о чем-то явно собирался – это Таня умела угадать. Он и спросил:

– Работаете?

– Это в мои-то годы? – отрезвляюще отреагировала она.

Однако собеседник отрезвляться не собирался:

– Бросьте. Вам до пенсии еще…

По выражению лица Таня опять же определила: не врет. Искренне верит. Да она и сама знает, что выглядит еще ого-го… Чистая, гладкая кожа, бархатные (из прошлой жизни помнит это слово – «бархатные») глаза. Губы, даже если и не покрасит…

– Сам не знаю, почему вы мне бросились в глаза? При ближайшем рассмотрении впечатление только усилилось.

И, после паузы:

– Хорошее впечатление…

– А можно молча? Если, конечно, хотите, чтобы я ехала с вами дальше.

Водитель искоса на нее посмотрел, но уже без всяких слов. Но когда остановились, все-таки спросил:

– Может быть, номер телефона….

Она бросила на сиденье деньги и хлопнула дверцей.

– Б-а-а, ты уже пришла?

Внучка тоже умела угадывать. Во всяком случае, момент ее прихода домой – с точностью до секунды.

– Пришла. Еще и раздеться не успела. Как твои дела?

– Кошку и себя накормила. Уроки сделала. Собираюсь на… свидание.

– О, и меня на свидание приглашали.

Зачем-то принялась молоть про таксиста…

– Бабушка, это общеизвестно – ты у нас неотразима. Так что ничего удивительного в том, что таксист на тебя запал, я не нахожу.

– Да Бог с ним, с таксистом. Скажи лучше, с кем ты на свидание идешь?

– А-а… просто парень. Из параллельного класса. Скорее всего, пойдем в кино.

– И замечательно. А мама с отцом?

– Кто-то у кого-то родился. И они пошли поздравлять. Ты же знаешь – они не просто учителя, но еще и неисправимые активисты, и общественники… Ну, я побежала, ба!

– Счастливо!

Девочка в рыжей шубке и шапке с длинными ушами прошла на свой ряд. Уселась поудобнее, поглядела влево и обнаружила рядом молодого парня. Солдатика. Он тоже посмотрел на нее – победным, с искорками смеха в глазах, взглядом. И… все-все вдруг перестало для нее существовать! Помнит ли она хоть один эпизод фильма, который они смотрели? Ни-че-го! Она видела (чувствовала) только одно: он сидит рядом. И это почему-то важнее того, что происходит на экране.

– Тебя как зовут? – спросил он в начале фильма.

– Таня.

– А давай отсюда уйдем, – это в середине фильма.

И они ушли. И долго бродили по улицам города. Он рассказывал про армию, про то, что приехал в отпуск, и что завтра ему уже уезжать, и как жалко, что он пришел в этот кинотеатр только сегодня, а вот если бы они встретились сразу…

– И что бы тогда?

– Тогда я сделал бы тебе предложение, и ты бы меня ждала.

– Предложение? Так сразу?

– Бывают же необыкновенные встречи. Когда именно сразу все и понятно.

– А… что понятно?

– Что мы с тобой две половинки. Которые должны… сама понимаешь… Но хоть провожать-то ты меня придешь? На вокзал?

Дома она про все рассказала маме, чаще других повторяя эти слова: «необыкновенная встреча».

– Ты уже проводила в армию одного парня, а теперь про какую-то необыкновенную встречу твердишь. Не стыдно?

Она прислушалась к себе. Стыдно не было. Было нестерпимо жалко и – больно…

Провожать его она, как и обещала, пришла. И сказала все, как велела мама.

А в другой раз они встретились уже через двадцать лет. Она жила свою жизнь: вышла замуж за Толика, родила и вырастила дочку, похоронила маму. Когда пришел срок, сказала дочке: «Выходи замуж только по любви. У меня не получилось, у тебя – пусть получится». И жила потом в счастливой уверенности, что дала дочке самый хороший совет…

Бегала на работу в свой продуктовый магазин. Однажды, подсчитывая стоимость покупок очередной покупательницы, она завидела, как в магазин вошел симпатичный мужчина, который кого-то ей очень напоминал. Она сделала ошибку в расчете, покупательница осердилась:

– Женщина, вы что – спите?

Она не спала. Она – узнала…

А когда вошедший подошел ближе, и она совсем рядом увидела победные искорки в его глазах…

Он тоже смотрел на нее внимательно:

– Таня… Ты – Таня.

И тут же перевел глаза на часы.

– Ровно в шесть я буду ждать тебя возле магазина.

Ждал он ее с цветами, и она ужаснулась; а вдруг муж увидит, и тогда он тут же переподарил цветы проходившей мимо («не пугайтесь, я не сумасшедший») девушке.

А потом они пошли в кино. И с середины фильма убежали…

На этот раз он повел ее в ресторан. Они пили шампанское, и он спрашивал: ты замужем? И счастлива? Она опустила глаза… Тогда он стал рассказывать о себе: после армии окончил строительный, а прорабы нужны везде, потому он и вернулся опять сюда, в родной город, тем более что сейчас абсолютно свободен, потому что разведен… в третий раз. Она опять ужаснулась. Он рассмеялся – искорки так и сыпались из глаз, но вдруг стал серьезным:

– Может быть, я знал, что снова встречу тебя?

Она все смотрела, смотрела… Словно вчера расстались. Словно не было за плечами долгой жизни. И он все такой же, только вот искорки в глазах стали чуть другими. Тогда они были веселые и победные. Сейчас… О, сколько разных оттенков добавилось к ним… и столько всего они в себе таят, что сразу не угадать – что именно…

С тех пор так и пошло. Он приходил к магазину, и они, как школьники, шли бродить по улицам, или закатывались в ресторан, или опять в кино…

Она понимала, что долго так продолжаться не может. Уборщица тетя Нюра, глядя на нее сквозь тусклые толстые очки, говорила:

– Ну, и чего ты держишься за своего Толяна? Или мало матюгов от него получила? Хватай счастье, пока в руки идет!

Он тоже понял, что долго жизни на два фронта она не выдержит и не стал затягивать решения вопроса: приехал однажды на «Газели» и забрал ее со всеми ее шмотками к себе. Все остальное они оставили на покидаемом пространстве.

Девять лет. Целых девять лет длился сон, от которого не хотелось просыпаться. Поначалу она все ждала: не-е-т, так долго продолжаться все это действительно не может! Наступит момент, когда он станет вдруг чем-то недоволен. Не так сварила борщ. Не так погладила рубашку. Не так посмотрела…

– А почему борщ всегда должен быть одинаковым? Ты же подходишь к процессу готовки творчески. А творчество предполагает разнообразие.

«Ой, какой умный»…

Какой бы ни был праздник – цветы. «Мы от своих только в загсе их и видели» – вздыхали соседки по прилавку.

Поначалу приходил на работу муж. Вызывал в подсобку, просил: вернись!

– Мы же с тобой не очень хорошо жили. Ты постоянно был мной недоволен. Я и такая, я и сякая…

– Тань… больше не буду!

Плюхался на колени. «И чего я раньше не догадалась уйти? Хотя бы – сделать вид»…

– А вот и не дам развода! – повышал вдруг голос Толик, и она понимала, что перед приходом к ней он выпил и теперь его начало развозить.

– А зачем он мне – развод? Мне что – шестнадцать? Шестнадцать нашей внучке скоро исполнится.

Еще больше ее беспокоило мнение дочери.

– Вик, ты меня осуждаешь? – осмелилась она однажды спросить напрямую.

– Мам, это твое право. Твоя жизнь. Помнишь, я выходила замуж, и ты сказала мне… ты помнишь, что сказала. Я так и сделала. И никогда об этом не пожалела. Как же я могу теперь осуждать тебя?

Она облегченно вздохнула и опять уверилась в том, что дала дочке хороший совет. И что этим советом воспользуется когда-нибудь внучка…

Обманула. Потому что обманулась сама.

С некоторых пор она стала замечать, что Игорь иногда становится молчаливым. И непривычно задумчивым. Вроде и слушает тебя, а – не слышит. Она не приставала с расспросами. Он же не клоун – всегда быть веселым…

Этим летом ее брат пригласил их на свой юбилей. Игорь сказал: не могу, надо сдавать объект. Поезжай одна.

Они вместе купили юбиляру подарок. Он проводил ее на вокзал. Она ясно видела – что-то хочет сказать, но – не решается.

– Может, мне не ехать? – спросила осторожно.

– Нет-нет, поезжай обязательно.

Занес вещи в вагон. Поцеловал. И стоял на перроне до тех пор, пока поезд не тронулся, и пока ее вагон не проплыл мимо него…

Юбилей был как юбилей. Речи, подарки, добрые пожелания… Когда гости разошлись и посуда была помыта, сели, отдыхая, перекинуться в карты. Вера, жена брата, взялась ей погадать: что было, что будет…

– Ой, Тань, а ведь он от тебя ушел.

У нее внутри все похолодело, но брат, сурово глянув на жену, сказал:

– Не слушай ты дуру бабу. Нашла чему верить – картам…

Она не стала ему звонить, чтобы встречал. Чего ее встречать, если едет пустая. А еще хотелось испытать шок – от счастья встречи.

На лестничной площадке никого не было. Она вставила ключ в замок, повернула тихонько. И уже знала: там, в доме, его нет.

Кинулась к телефону, набрала номер дочери.

– Вик, ушел?

– Ушел, мам. Вернее, уехал.

Она целый месяц рылась в вещах, пересматривала страницы книжек – неужели ничего не оставил? Никакой записки, никакого знака, объясняющего: ПОЧЕМУ?

Почему, когда все было так хорошо?!

Пошли дни, недели, месяцы – пустое время. Перед самым Новым годом, после сумасшедшего рабочего дня, тетя Нюра махнула ей рукой: зайди в подсобку.

– Узнала от верных людей. Будешь слушать?

Глазами она сказала: буду.

– Вернулся к первой жене.

Чтобы не упасть, она прислонилась спиной к стене. Тетя Нюра сунула окурок в пепельницу, повозила им по стеклянному дну.

– Та заболела сильно. Говорят… ну, сама знаешь, от чего не лечат. Вот он и решил, что раз такое дело – он должен быть с ней.

У уборщицы тети Нюры имелись знакомства, а то и дружеские связи в самых разных слоях расслоившегося общества, причем общением с ней жены и бедных, и богатых мужей дорожили: тетя Нюра умела слушать, молчать, и всегда говорила правду. На этот раз она сказала так:

– Не реви. И не обижайся. Я, например, его не осуждаю.

И она перестала искать записки и знаки. Стала привыкать жить одна. Часто заходили дочь и зять. Звонила внучка. Вот как сегодня…

Новогодний праздник в последние девять лет они встречали вместе. И елка наряжалась там, у детей. А дома она ставила в вазу еловую ветку и украшала ее несколькими игрушками, которые они и Игорем когда-то выбрали вместе. На этот раз она будет наряжать еловую ветку одна. Вот шар, весь в блестках, вот золотая рыбка, вот домик с занесенной снегом крышей. А где… ангел? Ангел с рыжими пышными кудрями? Он принес его к прошлогоднему Новому году и сказал:

– Смотри – похож на тебя.

Она не согласилась:

– Кто ангел, и кто я…

– Смотри, смотри: глаза как у тебя, кудри как у тебя.

– Разве в кудрях дело? – опять возразила она.

– Конечно, не в них. И все равно вы похожи, – упрямо стоял он на своем.

Она еще и еще раз перебрала коробку с игрушками – ангела не было. Никто не знал, где лежит эта коробка – даже дети. И это значит…

Это может значить только одно: он его забрал!

Он увез его с собой, и, выходит, совсем они не расстались: она по-прежнему рядом с ним и помогает ему в его нынешней жизни. Тихо и незаметно. Как ангел…

56

Еще по теме