1. Он…
Нет, это не была любовь с первого взгляда. Электрических молний по телу, искр в темени, вспышек в области сердца… ничего этого не было. Просто они работали вместе. Кстати, довольно давно. И вряд ли он смог бы сказать, как это все началось. Хотя один яркий момент он помнил очень хорошо. Это был корпоративный выезд на природу. Ранняя весна, первые солнечные лучи. Общий смех, писклявые голоса девушек.
Он держит Ее в своих объятьях. И она тоже смеется. У нее такие пушистые кудряшки. Ветерок растрепал их во все стороны. И вот ее маленькая головка закрывает висевший в небе солнечный круг… Кудряшки вдруг начинают светиться солнечным светом… Лицо ее на какой-то миг становится полупрозрачным… Он смотрит на нее и не верит своим глазам. И чувствует, как сердце его наполняется этим искрящимся светом, нежное тепло растекается по всему телу. Ему хочется, чтобы это никогда не кончалось. Он старается дышать совсем-совсем тихо, чтобы не спугнуть свое солнышко…
— Солнышко мое, — говорит он ей…
Так она стала его Солнышком. И ему хотелось навсегда отдать ей свое сердце, чтобы она согревала его. И ему хотелось беречь ее от всех житейских бурь, чтобы она всегда была — была рядом с ним. И ему хотелось делиться с ней всеми радостями: вот как только оно случалось, ему хотелось бежать и рассказывать ей об этом. И он видел Ее лицо — полупрозрачное, обрамленное светящимися пушистыми кудряшками, словно лучиками солнца, и в следующий миг он чувствовал растекающееся по всему тепло.
Они почти всегда были вместе. Он жил ей. Он ей дышал…
…И все-таки она изменила. Он понял это сразу, когда увидел ее в офисе с жестко собранными на затылке лучиками его солнца.
— Пожалуйста, распусти, — еле слышно выговорил он.
— А, между прочим, другим не нравится! — заявила она.
— Каким «другим», любимая? В нашем с тобой мире разве могут быть «другие»?
Лицо ее побледнело. На миг оно даже стало почти прозрачным, как тогда. И снова из него полилось тепло — прямо к нему в сердце… И все-таки, что-то было безвозвратно утеряно… Может быть лучики. Солнце было, а лучиков не стало — другим не нравится!
2. Она…
Да, нет! Конечно, она не влюбилась в Него, как только увидела. Она вообще не помнит его в первые месяцы своей работы в этой фирме. Наверное, он был. Но она его не помнит. А потом она несколько раз поймала на себе его заинтересованный взгляд. И это, конечно, понравилось ей. А если быть до конца честной — ей это просто льстило, и она уже говорила себе, что он бросает на нее восторженные взгляды! И стала сама его искать: случайно оказывалась поближе к нему, невзначай находила дела рядом с ним — просто, чтобы убедиться, что взгляды его по-прежнему восторженные.
И еще она помнит первый поцелуй. Ей не хотелось, чтоб он ее целовал. Она помнит его лицо совсем близко… «Господи! Хоть бы сквозь землю провалиться, только бы не…», – проносилось у нее в голове… а потом вдруг необыкновенно мягкие его губы. Она помнит, что ее очень удивило это ощущение от его губ, и даже, наверное, поразило. И потом ее всегда поражало это непонятно откуда возникающее волшебство, когда он был совсем близко. Волшебство это было какое-то прозрачное, еле уловимое, существующее только в этот самый момент. Так, что если потом вспоминаешь: «было оно или не было?», то оно кажется скорее фантазией: вроде что-то и было — а вроде, все как у всех, ничего особенного.
Другой пришел ярко! Это был второй день его работы здесь.
— Ну, так на какую запланированную ерунду ты потратишь этот вечер? — услышала она, когда покупала себе кофе в автомате. Она обернулась. Другой стоял и ослеплял своей улыбкой:
— Ты знаешь, — завораживал он, — я не люблю банальности, вроде «Жизнь коротка», и все же жизнь складывается из дней. И чем больше мы наполним безумствами каждый из них, тем ярче она окажется в целом. Я просто так думаю, не претендуя на истинность. Ты была когда-нибудь на ипподроме?
— Нет.
— Так давай хотя бы этот вечер вырвем из обыденности! Я буду ждать тебя после работы у главного подъезда.
Повернулся и пошел. А потом остановился:
— Я буду ждать, пока ты не придешь. Хоть до завтрашнего утра!
И голова ее закружилась! И кружилась она до конца рабочего дня, и в машине у другого, а на ипподроме, так просто носилась по кругу как сумасшедшая… А потом вдруг остановилась! Другой сказал:
— Ну, платье-то — дело поправимое, его купить можно… А вот что с волосами делать? Это же никуда не годится!
Бац! И все вокруг перестало кружиться!
Но было уже поздно. Точнее, между ними все уже было. Кстати, волшебства так и не случилось. Даже самого еле-еле уловимого. Ни в какой момент. С другим никакого волшебства вообще не было.
Завернувшись в одеяло, она прошлепала в ванну. Она чувствовала себя «как разбитая калоша». И во рту, кажется, был привкус жженой резины, такой же черно-красный.
Дни потянулись бесконечно тусклой, осенней чередой, падая в унисон с листьями прямо в лужи. И так же, как эти опавшие листья, они уже были никому не нужны.
В офис идти не хотелось. Работа вообще стала мучительной. А тут еще предстоял корпоративный выезд на природу!
4.
На этот раз даже погода была против корпоратива! День не задался. С самого утра моросил противный дождь.
— Корпоратив под проливной дождь, — сказал кто-то, когда все собрались у подъезда офиса.
— Корпоративчик под «проливчик»! — сострил кто-то в ответ, но его как-то вяло поддержали.
И все-таки решили ехать. Может, все еще обойдется.
Но когда приехали на место, дождь еще усилился. Решили не отступать, под навесом стали разводить костры в мангалах. Площадка была открытой, но метрах в ста стоял небольшой коттеджный домик — там можно было спрятаться, если что.
Когда стол почти уже был накрыт, дождь вроде поутих… А потом вдруг как полил: холодный, частый… Все просто бегом побежали к домику, потому что навес тоже стал протекать…
А он вдруг остался стоять! Вдруг он почувствовал мягкое, еле уловимое тепло на своем плече. Он обернулся. Под навесом никого не было… кроме нее…
Она стояла на самом краю, почти под дождем… и смотрела на него. И взгляд Ее на этот раз был такой кроткий, такой нежный… Она никогда раньше на него так не смотрела. Это делало ее еще красивее. Он просто не мог отвести взгляд. Они стояли на разных концах навеса и смотрели друг на друга. И вдруг взгляды их заговорили. Они стали такими понятными, такими красноречивыми… что слов было не надо:
— Прости, прости меня, любимый! Прости мою глупость. Что не сумела вовремя понять твою нежность, твою необыкновенную любовь — ее тонкость, ее высоту. Смотря снизу, я обозналось… я решила, что это все просто и обыкновенно… Ну почему, чтобы осознать самое дорогое из того, что имеешь, надо сначала выкинуть его как самое ненужное? Прости! Прости не для того, чтобы мы были вместе… Прости, что причинила тебе столько боли. Прости, если сможешь…
Она стояла под дождем, и он безжалостно рвал ее волосы. Они совсем промокли, они сбились в тонкие мокрые жгутики, с которых стекали капли… И только он видел, что это лучики его солнца! И вода, стекая с них, смывает его обиду, его боль… И вот он видит, как сквозь капли воды начинает струиться волшебный солнечный свет! А лицо ее снова становится полупрозрачным, как тогда! Его Солнышко снова загорается нежным еле уловимым светом! И свет этот струится прямо к нему в сердце, и согревает его!
Он подходит к ней близко-близко. И шепчет одними губами:
— Солнышко мое!
Еще по теме
- Войдите или зарегистрируйтесь, чтобы отправлять комментарии
