Обречённая на поражение.

Придуманные и настоящие истории любви
Ответить
Аватара пользователя
just_a_girl
новичок
новичок
Сообщения: 21
Зарегистрирован: Чт ноя 08, 2007 10:26 pm
Откуда: Москва
Контактная информация:

Всем привет :)
"Обречённая на поражение" - второй мой рассказ из цикла "Жестокость". Первый был выложен на этом форуме больше года назад (http://romanticcollection.ru/forum/view ... hp?t=13517). В принципе, сюжетные линии абсолютно не связаны между собой. Просто ещё одна вариация в этом жанре.
Ещё одна история о терпении, боли, отчаянье, гордости. О том, как слепа порю бывает наша любовь.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: насилие. Слабонервным лучше не читать.

Серый глухой город за окном. Капли дождя на стекле. Дотлевающие в пепельнице сигареты и вкус терпкого вина на губах. Твой вкус. Этот чёртов горьковатый вкус, непонятно почему заставляющий по-другому биться сердце. Наверное потому, что я просто привыкла быть твоей.
Из другого конца спальни доносится шорох – кажется, проснулся.
Даже отсюда могу видеть, как хищно сверкнули в темноте твои глаза:
- Иди сюда.
Я ненавижу тебя. Ненавижу, когда ты смотришь вот так. Ненавижу, когда твои руки и губы касаются моего тела, заставляя стонать. Ненавижу тебя, потому что повинуюсь этому чёртовому приказу.
Чувствую твои пальцы у себя в волосах. Ты знаешь, чего хочешь. Всегда знал. И всегда происходило по-твоему. А ведь когда-то всё казалось проще: в душе жила только ненависть и боль. Твой, вернее наш с тобой мир был наполнен лишь тёмными красками жестокости и разврата. И было бесполезно спорить, бороться, бежать - я уже тогда упела усвоить, что ты намного сильнее.
Теперь же появилась ещё и эта странная привязанность. Нет, скорее «привязка» - так, кажется ты называешь моё к тебе отношение. Ты приказываешь – я повинуюсь. Ты зовёшь – я иду. Изменилось лишь то, что теперь я делаю это не из-за страха перед тобой и не от беспомощности. Я делаю это по привычке.
Я знаю о тебе всё, самые глупые и незаметные мелочи. Я знаю, что ты любишь, и что ненавидишь. Вопреки всем логическим законам этого мира, вставая по утрам, я всегда мою и сушу волосы, а потом закалываю их, так как тебе нравится. Я готовлю твою любимую еду. Я улыбаюсь похотливым козлам, твоим друзьям, которые приходят почти каждый вечер посмотреть футбол и выпить пива. А потом убираю за вами бутылки, крошки, пакетики от чипсов. Каждое утро я аккуратно заправляю кровать, стараясь не думать о том, что моя аккуратность абсолютно бесполезна: когда ты придёшь домой, ты всё равно сдёрнешь с неё это чёртово покрывало, так же как и с меня – одежду.
Ты сделал меня своей – заставил забыть всё, что было когда-то в моей жизни: друзей, семью, планы на будущее. И я забыла.
За это я тебя так сильно ненавижу.
А умелые пальцы уверенно ласкают кожу, даря слепые волны наслаждения, заставляя выгибаться навстречу своему мучителю.
- Ненавижу, – полустон-полувскрик слетает с разбитых в кровь губ. Это ведь ничего, да? Просто пережитки былой жестокости. Я не вижу – просто чувствую твою победную улыбку. Улыбку, которая заставляет лопнуть моё терпение.
Резко подаюсь назад, пытаясь сбросить твои руки. Чтобы не чувствовать как от них наливаются свинцом и пылают нервные окончания. Почувствовать себя свободной хотя бы не пару секунд.
В твоём взгляде проскальзывает интерес: я уже давно себе такого не позволяю. Ты смотришь на меня почти ласково как на избалованного непослушного ребёнка. Это «почти» заключается в еле заметных золотистых искорках жестокости на дне твоих глаз.
Вжимаюсь в угол и упрямо встречаю этот взгляд. Какое-то время мы оценивающе смотрим друг на друга, словно противники, скрестившие клинки перед дуэлью. В ожидании того, что вот-вот посыплется звон шпаг.
Наверное, со стороны я представляю собой жалкое зрелище. Ты нередко сравнивал меня с дикой, загнанной в угол кошкой. Своим упрямством отказывающейся признать поражение. Понять, что всё равно обречена.
Но на самом деле, я, конечно, это понимаю. Понимаю с чёртовой ясностью, под этим взглядом.
Зелёные глаза. Такого красивого, непонятного оттенка. Зелёный – цвет надежды. Ставший для меня цветом обречённости. Ещё один из нелепых парадоксов жизни.
Ты спокойно сидишь и улыбаешься. А потом произносишь тихо, но чётко, словно забивая гвозди:
- Милая, мне совсем не хочется делать тебе больно. Не вынуждай меня идти на это.
Сволочь! Мерзавец! Знаешь же, что я не боюсь.
- Пошёл к чёрту, - бросаю в тишину комнаты, чувствуя, как предательски начинают дрожать руки.
Ты придвигаешься ближе и, наклонившись к моему уху, на выдохе произносишь:
- Значит, соскучилась по боли, да? Я могу это устроить.
- Ну, так давай, - а тон так не вяжется со смыслом смелых слов. Слишком глухо. Слишком устало.
Твой взгляд меняется. Становится каким-то… странным.
Ты молчишь несколько секунд, а потом внезапно спрашиваешь:
- Значит, я настолько тебе противен, да?
Молчу и смотрю сквозь тебя. Если бы ты знал, насколько…
На твоём лице появляется жесткая, злая усмешка. И вот теперь становится отчего-то страшно.
Ты достаёшь из кармана лежащих на полу джинсов мобильник и набираешь какой-то номер. Молча.
- Привет, это я. Можешь спуститься? – говоришь быстро, хмуришься, будто пытаясь справиться с собой. – Нет. Нет. Это по поводу твоего давнишнего предложения. Просто спустись. Я объясню на месте.
Кажется, один из твоих дружков. Тот, который живёт в нашем доме. Только пока я ничего не понимаю.
Когда раздаётся звонок в дверь, ты так же молча встаёшь и идёшь открывать.
А я жду, не понимая чего. Только знаю, что происходит что-то плохое. Просто потому, что увидела это в твоих глазах.
Потом раздаются шаги в коридоре, и с губ готовится слететь вопрос о том, что же ты задумал.
Только в дверь входит совсем другой человек. Тот самый придурок, которому ты звонил. И, к моему ужасу, поворачивает ключ в замке, улыбаясь звериной диковатой улыбкой.
Вот теперь мой страх становится почти физической болью. Он сковывает тело и перехватывает дыхание. И остается только сидеть и беспомощно смотреть на то, как громила приближается ко мне и тянет на себя простыню.
Хочу закричать, но почему-то пропадает голос. А в душе волной поднимается паника и отвращение. Они катятся беззвучными слезами по щекам, пока грубые руки проходятся по телу и, скрутив как котёнка, переворачивают на живот. Пока поцелуи жёстких губ, скорее походящие на укусы, оставляют синяки на шелковистой коже.
Это не та утончённо-ледяная жестокость, которая так присуща тебе и которая бывает порой, как ни странно сейчас в этом признаваться, по-своему красивой. Это просто отвратительная жестокость зверя. Грубость. Грязь. Похоть.
- Нет! Пожалуйста, останови это! – кричу срывающимся голосом сквозь слёзы, отчаянно надеясь на то, что ты услышишь через закрытую дверь. А рядом раздаётся звук расстёгивающейся молнии.
Слёзы душат, слепят глаза. Но всё равно я могу уловить тонкую полоску света, когда ты открываешь дверь своим ключом. Стоишь в проёме, засунув руки в карманы, и с жестокой улыбкой смотришь на меня. Ни словом, ни жестом не пытаясь остановить происходящее.
Тело тем временем наконец-то обретает способность двигаться, сбросив оковы леденящего душу ужаса. Отчаянно пытаюсь вырваться, бью, царапаю, брыкаюсь. Знаю, что бесполезно. Просто оттягивая агонию.
А когда понимаю, что силы на исходе, пытаюсь просто закрыть глаза и расслабиться. Чтобы получилось пропустить предстоящую боль сквозь себя. Я делала так раньше с тобой, когда ещё не привыкла. Как давно это было… Забыть, отстраниться от мира, как будто всё это происходит не по-настоящему. Показать тебе свою упрямость и злость. А ещё, что мне всё равно. Я не собираюсь тебя умолять.
Только трюк на этот раз не сработал. Я поняла его бесполезность за какие-то миллисекунды. На последнем издыхании резко дернулась вправо, пытаясь освободиться из этих тисков.
Прошу севшим голосом, захлёбываясь в собственном страхе и умирая от презрения к себе:
- Умоляю, останови это. Я буду делать всё, что ты скажешь.
- А какая разница, я или он? – спокойно спрашиваешь ты, не обращая внимания на мои слёзы. – Если я тебе так сильно противен…
- Ты не противен мне, - выдохнула я, прикусывая зубами край подушки, чтобы не заскулить от резкой, невыносимой боли. – Пожалуйста…
- Дура, - лишь пожимаешь плечами. – Раньше надо было думать. Теперь он заберёт тебя к себе.
А сердце будто разрывается от отчаянья, когда ты уходишь, захлопывая дверь.

Я смутно помню ночь, боль, собственные крики. Я заставляю себя не помнить, открывая глаза на утро. Ты сидишь на крае кровати и изучаешь моё лицо. Потом уверенно произносишь:
- Тебе нужно встать и собрать вещи. Они понадобятся в новом доме.
Слова – как внезапный удар под дых в истерзанное болью тело.
Хочешь уйти, но мои слабые пальцы цепляются за край твоей футболки. Ты спокойно стряхиваешь их и направляешься к выходу. Такой же холодный и безразличный. А что-то как будто щёлкнуло где-то внутри. Вместе с этим щелчком приходит ясное осознание того, что если ты сейчас выйдешь через эту дверь, то уже никогда не вернёшься. Хладнокровно отдашь меня на растерзание этому зверю, как сделал прошлой ночью. Только теперь не на одну ночь, а на целую жизнь. Новая волна панического страха заставляет вскочить с кровати, и, не обращая внимания на боль, броситься к тебе. Крепко обнять за шею. И глухим, срывающимся голосом умолять остаться.
Ты слушаешь мой прерывистый шёпот с откровенно скучающим видом и только насмешливо улыбаешься ответ.
- Неужели тебе не понравилось, милая? – слова врезаются раскалёнными ударами в сердце. – А ведь он так старался быть нежным…
Издёвка рвёт на части нервы, сметает прочь оставшиеся остатки гордости и надежды. А ещё она пробуждает живущую где-то глубоко внутри злость.
Опускаю голову и спрашиваю тихо, почти с ненавистью:
- Чего ты хочешь?
В зёленых глазах - торжество и насмешка. Предвестие моих страданий.
- Это зависит от того, что ты можешь мне предложить.
- Интересный вопрос. С учётом того, что благодаря тебе у меня давно ничего не осталось.
Подбираю с пола простыню и заворачиваюсь в неё. Открываю окно, забираюсь с ногами на подоконник. Прикуриваю твои сигареты. Какое-то время молча смотрю в окно на пустынную улицу. Не в силах выдержать этого взгляда. А ты стоишь у меня за спиной и ждёшь. Ждёшь, когда я окончательно признаю поражение.
- Я буду делать всё, что ты захочешь, - выдыхаю горький дым и с безразличием веду пальцами по ледяному стеклу. Такому же ледяному, как и твоё жестокое сердце. – Убирать твою квартиру, готовить еду. Улыбаться твоим чёртовым дружкам. Спать с тобой. В общем, любое желание.
- Этого недостаточно, - лишь пожимаешь плечами в ответ. - Всё это у меня уже было.
Снова эта чёртова усмешка. Снова чувствую себя слабой забитой девочкой. И, наконец, понимаю, зачем ты всё это затеял.
- Ты ведь с самого начала не собирался отдавать меня ему, да? Просто испугать, заставить играть по твоим правилам. Всё это – не более, чем блеф, чтобы заставить меня дать тебе то, что ты хочешь, - чувствую, что сигарета дотлела, и морщусь. Тушу окурок о пепельницу и внимательно смотрю на тебя, мысленно поражаясь собственному спокойствию. – Насколько я могу судить, выбора у меня нет, верно? Так что я слушаю.
Усмехаешься. Делаешь шаг вперёд.
- Мне нужна не только твоя воля, - золотистые искорки уже настоящим пламенем пылают в пронзительных глазах. – Ломать тебя, смотреть, как ты подчиняешься слишком просто и скучно. Вот почему я хочу твоё сердце.
Ты просишь, чтобы я полюбила тебя? После всего, что сделал? После всего, что отнял?
Чтобы я погасила в себе жгучее и одновременно помогающее выжить пламя ненависти и боли.
Ты просишь, чтобы я отдала самое последнее, что осталось, человеку ставшему для меня самим дьяволом? Слёзы отчаянья и злости медленно катятся по щекам, а я даже не стараюсь их скрыть. Ты подходишь очень близко и грубо притягиваешь к себе моё несопротивляющееся тело. Стираешь солёные дорожки мелкими поцелуями. И эта изощрённая жестокая нежность разносит привычное мягкое тепло по нервным окончаниям, чуть-чуть перехватывает дыхание и заставляет оттаять что-то глубоко внутри. Ты совсем не ждал ответа, и поэтому чуть вздрагиваешь, когда мой обречённый шёпот доносится до твоего уха:
- Тогда можешь считать, что я выполнила свою часть договора. Оно уже у тебя.
Ты одна во всём мире,
Здезь твоих друзей нет...
Сквозь занавески чужие
Пробивается свет.
Ответить

Вернуться в «Love Story»